Но, в отличие от камеры «К», заполненной коробками с едой, в этом помещении находились кабинки, расположенные рядами, один над другим. Маркхэм хотел открыть одну из кабинок, но Марион-А твердо отказала, правда сначала это прозвучало как совет, а уж потом как настойчивая рекомендация.
Она объяснила, что в каждой кабине находится человеческое существо в состоянии погружения. Правила требовали, чтобы никого не беспокоили до выхода из этого состояния. Маркхэм заметил, что на каждой дверце была прикреплена пластиковая табличка с именем, датой погружения и датой выхода из погружения. Он невольно вздрогнул, хотя одежда не нем была с подогревом и хорошо выполняла свои функции.
Но больше всего его поразило в санатории почти полное отсутствие контакта между «гостями». Ему пришлось познакомиться с больничной жизнью двадцатого века благодаря аппендициту, и тогда он пришел к выводу, что пациенты весьма общительные люди. Но, вероятно, это не касалось пациентов Северного Лондонского Санатория.
За все время своего пребывания здесь он видел меньше дюжины «гостей», а говорил только с тремя из них. Первым был Брессинг, вторым — толстяк средних лет, близорукий настолько, что принял его за андроида; а третьей была девушка лет двадцати, которая плакала в коридоре. Он спросил, не может ли чем-нибудь помочь ей, а она, взглянув на него, вдруг крикнула: «Нет! Нет! Нет!» — повернулась и убежала. У Маркхэма сложилось впечатление, что он еще больше расстроил ее.
Маркхэм не знал, случайна его изоляция или же это устроено намеренно. Помещение, которое андроиды отвели ему, представляло собой пентхаус на плоской крыше санатория. Рядом располагались подобные помещения, но все они пустовали.
Уединение устраивало его по многим причинам. Прежде всего оно давало ему время привыкнуть к тому, что он совершил «прыжок» из двадцатого в двадцать второй век, давало время разобраться в своих мыслях, смириться с печалями личного характера, попытаться заглянуть в будущее.
Возможно, андроиды специально выбрали это место для него. Может быть, они понимали, что на некоторое время ему нужна башня из слоновой кости, персональная цитадель, где он мог бы побыть наедине со своими проблемами.
Убежище было комфортабельным и состояло из спальни, ванной комнаты и кабинета. Три стены каждой комнаты были окрашены в светлые тона, а четвертая была сделана из гладкого толстого стекла. Мебель в спальне была простой, функциональной: низкая кровать на полированных ножках, черно-белый пластиковый туалетный столик, стенной шкаф и пара стульев. Пол был покрыт ворсистым ковром и по ночам излучал неясный свет, в котором обстановка выглядела очень уютной.
Кабинет был роскошным, близким к декадансу. Весь его стиль казался несколько слащавым для жителя двадцатого века: стены — розовые, потолок — малиновый, пол покрыт темным ковром с повторяющимся рисунком, изображающим танцующих обнаженных женщин. Был и простой кирпичный камин с имитацией горящих углей, а по обе стороны — книжные шкафы до потолка; в одном действительно были настоящие книги, тогда как в другом оказался бар.
У стены, напротив камина, стояла длинная кушетка, обитая шелковистым материалом, цвет которого гармонировал с цветом потолка, а также удобное кресло, обитое таким же материалом; два маленьких столика, столешницы которых были украшены тем же рисунком, что и ковер. Была здесь и простая табуретка из некрашеного дерева.
За те дни, что он прожил в санатории, Маркхэм научился по-новому понимать одиночество, поскольку Марион-А, его персональный андроид, постоянно находилась с ним. Его первое знакомство с обязанностями персонального андроида состоялось тогда, когда она вывезла его на каталке из комнаты холода в коридор, затем — в лифт и наконец в этот кабинет.
Она помогла ему перебраться на кушетку и увезла каталку, а спустя несколько минут вернулась с одеждой двадцать второго века. Маркхэм выбрал из предложенного наименее кричащее и уже собрался попросить андроида помочь ему добраться до спальни, чтобы там примерить одежду, как вдруг Марион-А стала одевать его, быстро и умело. Он был слишком удивлен, чтобы возражать, и слишком потрясен, чтобы сказать что-нибудь, до того как она одела его.
Он заметил, что руки у нее теплые, прикосновения — мягкие. Ее «кожа» на ощупь казалась странной, но не неприятной. Когда она одевала Маркхэма, у него создалось впечатление, что она делает привычное дело.
— Итак, вы мой персональный андроид, — сказал он задумчиво, осматривая себя с помощью карманного зеркальца. Потом он отложил зеркало, взглянул на Марион-А и внезапно понял, что избегал смотреть на нее с тех пор, как они покинули комнату холода.
Потрясение, вызванное ее сходством с Кэйти, уже прошло. Собственно говоря, сходство было весьма отдаленным и, вероятно, произвело такой эффект только потому, что он подсознательно ждал появления Кэйти.
Марион-А была немного выше Кэйти, и черты лица — более симметричны; плечи были шире, ноги длиннее, а талия тоньше. Слишком совершенна. Слишком совершенна для того, чтобы быть живой.
На ней был красный вязаный жакет и черная юбка. На жакете под горлом была приколота серебряная брошка. Приглядевшись, Маркхэм понял, что брошка изображала букву «А». «А» значит андроид.
— На тот случай, — усмехнулся он, — если кто-нибудь усомнится.
— Да, сэр. — сказала Марион-А. — Так принято, чтобы у каждого взрослого человека был свой персональный андроид. — Она спокойно стояла, никак не реагируя на то, что он рассматривает ее.
— Вы знаете что-нибудь обо мне? — резко спросил Маркхэм.
— Я только знаю, сэр, что вы из двадцатого столетия и случайно сохранились в условно живом состоянии. Археолог, обнаруживший вас, предположил, что погружение в это состояние произошло пять или восемь десятилетий тому назад.
Маркхэм горько улыбнулся:
— Не так уж и ошибся; точная дата — тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год.
— Да, сэр, — Марион-А снова замолчала и стояла неподвижно, не обращая внимания на то, что он ее рассматривает.
Теперь, когда прошел первоначальный шок, Маркхэму хотелось получить информацию и отомстить.
— Дайте мне, — сказал он холодно, — определение андроида.
— Андроид, сэр, — это робот, внешне подобный человеческому существу.
— Фактически, просто машина?
— Да, сэр, по существу машина.
— Какова же функция андроидов? — Его взгляд стал насмешливым, чуть ли не дерзким; Он вел себя как ребенок и упивался этим. Он не предложил ей сесть, хотя сам сидел на кушетке и лениво думал, будет ли она стоять так до тех пор, пока он не прикажет ей садиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});